Дни памяти: 15 сентября, 27 сентября
Иван Федорович Иванов родился в городе Кириллове 6 января 1864 года. Его отец происходил из разночинцев, был помощником лекаря. Окончив в 1886 году Череповецкую учительскую семинарию, Иван Федорович был принят заведующим начальным училищем в селе Огибалово Кирилловского уезда. Училище относилось к Министерству народного просвещения. Через год Иван Федорович был переведен в Белозерский уезд. Там он состоял в течение трех лет заведующим училищем в Тимонине. За свои труды учитель И.Ф. Иванов в 1898 году был отмечен наградой Государя Императора — серебряной на Александровской ленте медалью «За усердие».
Священнический путь отца Иоанна начался в 1901 году. Выдержав экзамен на священника, он был рукоположен во диакона к Становищской церкви Белозерского уезда (ныне — урочище Становище Бабаевского района Вологодской области). Через несколько дней, 4 ноября, диакона Иоанна рукоположили во священника. Первое рукоположение совершал епископ Кирилловский Арсений (Иващенко), ученый монах, магистр богословия, много потрудившийся над изданием греческих рукописей. Вторую хиротонию совершил архиепископ Новгородский и Старорусский Гурий (Охотин).
Отец Иоанн оставался в том же селе Становищи, служил в церкви и преподавал Закон Божий в церковно-приходской школе.
С возобновлением Ферапонтова монастыря отца Иоанна Иванова перевели вторым священником новой обители. Первым священником был отец Василий Подобедов.
Формулярный список отца Иоанна за 1904 год указывает, что семья его состояла из жены Екатерины Павловны и трех детей: дочери Екатерины — учащейся Череповецкой гимназии, сына Бориса — учащегося 3-го класса Белозерского духовного училища и младшей 7-летней Евгении.
Кроме церковной службы, священник, как и в Становищах, вел Закон Божий в деревне Кнышево Ферапонтовской волости, где находилось земское училище, дававшее начальное образование. И здесь за свои труды он отмечался наградами от Новгородской Консистории: в 1904,1907 и 1913 годах.
К 1913 году отец Иоанн овдовел. Сын Борис поступил в Московскую духовную Академию, состоял профессорским стипендиатом, то есть проявлял особые способности и подавал надежды на будущую научную и преподавательскую деятельность. Младшая Евгения училась в педагогическом институте. В течение 14 лет иерей Иоанн Иванов прослужил священником Ферапонтова монастыря, пока не начались революционные беспорядки. В июле 1917 года внезапно умер священник Василий Подобедов, и отец Иоанн остался единственным служащим иереем.
После Октябрьского переворота в стране начался развал хозяйства, и бoльшевики, чтобы отвлечь население от истинных причин разрухи, начали пропаганду против Церкви, в особенности против монастырей. Кирилловский уезд был особенно богат монашескими обителями. Это буквально была страна монастырей. Духовный центр ее — Кирилло-Белозерский монастырь — стал родоначальником многих обителей Русского Севера. Его окружали большие и малые монастыри, скиты и пустыни.
Новая богоборческая власть стала натравливать на них голодное население, главным образом, на Кириллов, Ферапонтов и Нило-Сорскую пустынь. Из номера в номер газеты «Известия Кирилловского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» развивалась тема монастырских кладовых. В сентябре 1918 года газета писала: «В то время, когда беднейшее население Кириллова в буквальном смысле голодает и по несколько дней не видит крошки хлеба, там, в Сорской пустыни скот кормится хлебом». «А в Горицком монастыре разве нет хлеба? Только нужно раскрыть монастырские тайники… А сколько слухов про Кирилловский монастырь, что тут большие запасы хлеба? Кто знает входы и выходы монастыря, пусть придет в продовольственный отдел и скажет».
Первым подвергся грабежу Ферапонтов монастырь. В нем четырежды делалась реквизиция хлеба. Изъяли более 500 пудов. Против монастыря выдвинули обвинение, что он не только укрывал хлеб, но и гноил его, что будто бы служило доказательством его намеренной борьбы против советской власти. Отбирался у монастырей не только хлеб. Далее подлежали реквизиции скот, инвентарь, огороды и оставшиеся запасы. Вскоре исполком принял решение о монастырском продовольствии: оставить на 4 месяца по 25 фунтов на человека, остальные продукты реквизировать. То есть, для насельников обителей оставлялось по 2,5 килограмма продуктов на месяц, и то только до лета.
Но монастырские кладовые не безграничны, и награбленного не могло хватить надолго. Тогда взоры обратились на монастырские ризницы и церковное имущество. В феврале 1918 года в Кириллове были созданы кoмиссии для принятия на учет монастырских ценностей. 16 мая прибывшие из деревень делегаты приступили к выполнению возложенных на них поручений — составлению описей, в первую очередь Кирилло-Белозерского монастыря. Поскольку именно по этим описям имущество монастырей вскоре реквизировалось новой властью, то было естественным нежелание верующих, чтобы этот учет производился.
Еще в феврале 1918 года, сразу после выхода декрета об отделении Церкви от государства, Ферапонтовским приходским советом была составлена опись церковного имущества. В марте им же было вынесено решение не допускать дополнительных описей или досмотров. Когда стало известно, что в Ферапонтове ожидается приезд комиссии, игумения Серафима попросила отца Иоанна объявить об этом прихожанам. По окончании службы священник сказал: «Православные! Сегодня или завтра к нам приедут какие-то люди производить опись монастырского имущества. Опись была произведена Советом. Нужно ли еще допускать описывать — это ваше дело. А в случае, если будут обижать Церковь и сестер, защитите!» «Делать опись больше не надо, не дадим» — заявили прихожане — «Оповестите нас или звоните, когда приедут. Мы все придем и не дадим.»
В воскресенье 6 мая всенощная началась, как обычно, в 6 часов вечера, в седьмом часу прибыло четверо членов комиссии. Матушка Серафима находилась на службе. Ее вызвали из храма, и она пригласила приезжих в гостиничный корпус, предупредив, что без председателя приходского совета она не может позволить им описи. В отведенном номере она предложила чай, ночлег, справилась, не нужно ли протопить печь для тепла, о чем и распорядилась. Одновременно с этим она послала за председателем Николаем Кочуровым. Посланец передал решение совета назначить встречу на утро.
Весть о приезде комиссии быстро облетела деревни, и к монастырю собралась толпа крестьян. Игумения Серафима, выйдя к ним, пыталась успокоить: — Комиссия только снимет копию с вашей описи и завтра же уедет. — Не допустим до описи! Не допустим их ночевать при монастыре! — кричали крестьяне. Поднялся шум. В храме в это время шла служба. Видя, что богомольцы заволновались, священник отец Иоанн громко сказал: — У Бога — вечность, у Бога — красота! А весь этот шум, все это временное и преходящее.
Крики продолжались, шум нарастал. Когда окончилась всенощная, отец Иоанн вышел из храма и направился в номер, где помещались приезжие. Он предупредил их, что прихожане возбуждены и советовал гостям уехать. На улице толпа набросилась на членов комиссии, и стала наносить им побои. Трое пытались спастись бегством, вслед им раздались выстрелы из винтовок. Одного из представителей комиссии схватили, собираясь расправиться. Видя, что начинается самосуд, отец Иоанн вмешался: — Товарищи! — умиротворял он крестьян — Пожалуйста, не делайте переписчикам никаких насилий!
Священник прилагал все усилия, чтобы предотвратить конфликт, но факты его участия были намеренно извращены. В Кирилловский исполком из Ферапонтова поступило сообщение, что изгнание из монастыря комиссии произошло в результате агитации священника против советской власти. Через два дня отца Иоанна арестовали.
9 мая, в праздник святителя Николая Чудотворца, отец Иоанн вернулся домой около 6 часов вечера из деревни Емишово после крестного хода. Он только успел войти в свой дом, как был схвачен своим же прихожанином-красноармейцем. На улице его окружили остальные вооруженные красноармейцы, присланные из Кириллова. Большей частью это были уроженцы Ферапонтова, бежавшие с фронта дезертиры. Теперь они припомнили священнику, как осенью 1917 года он обличал их за трусость, говоря, что они бегут с фронта, как зайцы.
Солдаты нарочно торопили священника, не разрешал одеться теплее и не давая взять с собой теплой одежды. Сопровождая ударами, его вывели из дома в легкой рясе, с крестом. Под дулами заряженных ружей и револьвера, направленными на него, отец Иоанн сел в телегу между конвоирами. Второй конвой ехал на второй паре лошадей. Галопом провезли арестованного батюшку по Ферапонтовской Слободе.
По дороге священнику предложили отречься от Бога, обещая оставить в живых, но он отказался предать Господа. Напротив, всех обидчиков отец Иоанн благословил своим наперсным крестом. Заключенного доставили в Кирилловскую тюрьму. Через три дня отца Иоанна перевели из Кириллова в Череповецкую тюрьму, а местная газета от 7 июня 1918 года (нового стиля) призвала дать на него показания: «Кирилловская следственная комиссия просит гражданина, приславшего письмо о проповеди священника Ферапонтовского прихода Иоанна Иванова, явиться в комиссию, помещающуюся в Кириллове, в доме Горбунова, для дачи показаний по этому делу».
В день ареста игумении Серафимы, 12 мая, местный благочинный, священник соседней Ильинской церкви отец Александр Фомин письменно известил о случившемся епископа Кирилловского Варсонофия (Лебедева). В ответ Владыка предписал отцу Александру подать в Кирилловский иполком от имени прихожан заявление о невиновности арестованного с просьбой освободить его до производства формального дознания.
На следующий день отец Александр пришел на собрание Ферапонтовского прихода, чтобы составить необходимый документ. Но к его приходу крестьяне уже написали свою, довольно нелепую резолюцию: «Совет приходский просит Кирилловский исполнительный комитет освободить священника Иванова, так как Ферапонтовский приход большой, и некому исполнять требы, а если нельзя освободить, то дать другого священника». Отец Александр стал протестовать, указывая на полную бесполезность такой формулировки, но прихожане заупрямились.
После этого благочинный предложил, чтобы в каждой деревне крестьяне написали свои свидетельства того, что происходило 6 мая, но и из этого ничего не получилось. Нашлись активисты, которые стали грозить арестом тем, кто это будет делать, и прихожане испугались. Страх перед террором большевиков буквально парализовал волю жителей.
Прошел почти месяц, пока крестьяне начали стыдиться своего предательства и собрались написать нужное заявление. Они просили отца Александра составить черновик. В нем, наконец, они указали на невиновность иерея Иоанна, на то, что он арестован по недоразумению, и просили его освободить. Прошение подписали две тысячи прихожан, но, дойдя до подмонастырской Слободы, письмо попало в руки крестьянина-безбожника и было им уничтожено.
«Итак, гнездо, откуда пошел весь печальный инцидент, сильно, и я дальше не имею сил пока бороться, а жду и сам ареста», — заключает рассказ о заявлении благочинный отец Александр Фомин. В своем рапорте он отмечает, что общая атмосфера среди прихожан неблагополучна. На них повлияла митинговая агитация проживающей в Ферапонтове «интеллигенции» и учителей, почтовых служащих, большевиков-солдат. Агитаторы настраивали людей против монастырей, высших духовных властей и, в частности, против священника Иоанна Иванова за его обличения дезертиров.
Получив рапорты от матушки Серафимы и благочинного, Новгородская Консистория составила следующий указ: «Предписать местному благочинному принять все меры, какие он найдет возможными к скорейшему освобождению священника отца Иоанна Иванова, пригласив к содействию и приходский Совет при Ферапонтове монастыре…»
Снова и снова благочинный обращался к прихожанам с просьбой заступиться за своего священника. Наконец они осознали бесчестность своих деяний, начиная от расправы над членами комиссии, спровоцировавшей репрессии властей, безразличия к судьбе своего пастыря и кончая погромом в Ферапонтовой монастыре. Прихожане написали новое прошение и отправили его в Череповецкий революционный Трибунал. Документ был кратким: «Мы, прихожане Ферапонтовской церкви, православные христиане, заявляем, что арестованный 9/22 мая Советскою властию священник Иоанн Иванов арестован невинно, по недоразумению: как в храме, так и на улице 6/19 мая собравшихся прихожан он не возбуждал к насилиям против Комиссии, производившей опись церковного имущества; в храме он обязан был объявить прихожанам о приезде Комиссии, так как ранее нами же об этом было сделано постановление 11 марта и 8 апреля, а на улице он, напротив, уговаривал толпу не делать никаких насилий членам Комиссии. А потому, выражая свое горькое сожаление о происшедшем от нас печальном для отца Иоанна Иванова случае, мы, верующие, просим Революционный Трибунал немедленно освободить невинно арестованного священника Иоанна Иванова и считать его оправданным». Следуют подписи прихожан 12 деревень Ферапонтовского прихода.
Запоздалые попытки жителей Ферапонтовской волости помочь своему пастырю уже ничего не могли изменить. Освобождения его не последовало, как не было и видимости суда. Каратели уже обрекли отца Иоанна. Пока шла переписка духовенства и медленное осознание прихожанами своей вины, священник томился в застенках, страдая от голода, холода и бесчеловечного обращения.
Семью отца Иоанна несчастье застало врасплох. Сын Борис больше месяца ничего не знал о случившемся. Он находился с тяжело больной младшей дочерью Евгенией в Анапе. Узнал только в середине июня, когда вернулся в Москву. Старшая дочь Екатерина написала брату из г. Череповца о тяжелом состоянии здоровья их родителя. Она извещала, что отец тает с каждым днем, обвинений к нему не предъявляется, допроса не производится, и жизнь его находится в самой серьезной опасности.
Не зная, как помочь делу освобождения отца, Борис Иванов обратился с прошением к Митрополиту Арсению (Стадницкому) с мольбой о помощи. К письму он приложил рапорты и другие документы на имя Патриарха, для передачи в отдел Комиссии Поместного Собора о гонениях на Церковь. «Сегодня, 3 июля, — писал Владыке Арсению Борис Иванов, — я прибыл в Ферапонтов монастырь и здесь, со скорбным сердцем ознакомился с деятельностью моего отца и с историей его дела до настоящего времени. Мысленно целуя его узы и раны, я вижу в нем страдальца за Имя Божие и преклоняюсь пред его подвигом».
В одном из писем Епископа Варсонофия (Лебедева) своему наставнику от начала монашеского пути, Митрополиту Арсению (Стадницкому), ставшему одним из ведущих иерархов, прозвучали обнадеживающие слова об участи священника Иоанна Иванова. Письмо помечено 30 июля 1918 года. «Слава Богу, при Божией помощи достигли мы того, чтобы облегчить участь этого поистине страдальца Христова, невинно томившегося в узилище. По получении от Вас письма, я привел в исполнение те меры, какие Вы указали. Мною вызван был благочинный отец Фомин, и через него мною сделано письменное распоряжение: воспретить все богослужения в храмах Ферапонтова монастыря, кроме неотложных треб. Эта мера сильно подействовала на прихожан. Они сразу же собрались на сход, выбрали ходатаев в Череповец хлопотать за отца Иоанна».
Далее Владыка сообщает, что и сам он вступал в переговоры с судебной комиссией, но его хлопоты не увенчались успехом, Тогда он обратился за помощью к череповецкому священнику отцу Василию Рябинину, приехавшему в Кириллов монастырь. Отец Василий с готовностью взялся за хлопоты, и через несколько дней известил Владыку Варсонофия об освобождении из тюрьмы отца Иоанна.
Сколько радости пережило кирилловское духовенство, получив это известие! Преосвященный Варсонофий тотчас обратился к Митрополиту Арсению с предложением представить к наградам отца Василия Рябинина и отца Иоанна Иванова. «А отцу Иоанну желательно к наперсному кресту, в воспоминание того креста, какой он перенес исключительно и только при Божией помощи».
Но отца Иоанна ждал иной Крест. Освобождения он не получил. По-видимому, священник Рябинин известил Епископа только по обещанию тюремного начальства. Или его выпускали лишь на короткое время. Чашу страданий священник Иоанн испил до конца.
Отец Иоанн был расстрелян 27 сентября 1918 года в г. Кириллове. В письме отдела наружной охраны Череповецкого губисполкома, датируемом 1 октября 1918 года, говорится: «На отношение Ваше от 30 сего сентября за № 1639 губохрана сообщает, что приговор над священником Ивановым и Васильем Богдановым приведён в исполнение в городе Кириллове 27 сего сентября 1918 года. Заведывающий губохраной Таврин». 4 октября 1918 года дело в отношении священника было «прекращено за смертью обвиняемого».
Пока не удалось выяснить точное место захоронения священномученика Иоанна Иванова. Возможно, мощи священномученика Иоанна почивают на Кирилловской земле.
Юбилейным Архиерейским Собором РПЦ, проходившим в Москве 13–16 августа 2000 г., священник Иоанн Иванов был причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.
По материалам сайта //kirillov-monastyr.ru, Мальцев М. Обретение дня памяти священномученика Иоанна Иванова. // «Новая жизнь»: 20 сентября 2019 г № 38, 4 октября 2019 г. № 40, 11 октября 2019 г. № 41.
