Ежемесячные архивы: Май 2022

Дорогие читатели, предлагаем вашему вниманию опубликованную в четвертом номере Вестника Череповецкой епархии статью сотрудницы епархиальной Комиссии по канонизации подвижников благочестия Екатерины Силиной, посвященную этому удивительному и богомудрому старцу.

Кроткий проповедник смирения: архимандрит Феофан (Соколов)

Этот боголюбивый воин Христов своей жизнью и письменными наставлениями явил миру пример служения Богу и ближним в духе любви и кротости, показав, что суть подвига христианина заключается не в неумеренном удручении плоти, а в смирении.

Являясь продолжателем традиции старчества, идущей от преподобного Паисия (Величковского), отец Феофан в тех же добрых началах воспитал несколько поколений иноков обновленного им Николо-Моденского монастыря, Кирилло-Новоезерского монастыря и других обителей, находившихся под его руководством. Духовное окормление братии столь опытным и мудрым наставником принесло свои плоды – прежде пустовавшие монастыри расцвели, в них восстановилась монашеская жизнь.

Обратимся к подвижнической жизни отца Феофана и его душеполезным изречениям.

Феодор (так звали в миру будущего архимандрита) происходил из дворян. Еще в детские годы он избрал для себя монашеский путь, но, повинуясь воле родителей, вынужден был отложить свое намерение и устроиться на службу в Вотчинную коллегию. «В монашество я пошел 18-ти лет, – вспоминал старец. – Прежде думал я оставить мир, но все откладывал. А как началась моровая язва, то и собрался поскорее». Сначала Феодор ушел в Саровскую пустынь, но жизнь в ней оказалась не такой суровой, какой искал юноша, и он перешел в Санаксарский монастырь. Здесь Феодор начал изучение азбуки иноческого жительства: безусловное послушание, терпение, смирение, строгость к себе. Вот как писал в своих записках об этом сам подвижник: «Свечей-то не было; с лучиной читали в церкви. И платье-то какое носили! Балахоны! Один смурый (домотканый, из некрашеной тёмной шерсти – Е.С.) кафтан был для одного, который для покупок выезжал. Отец Феодор (настоятель – Е.С.) нарочно искушал братий, <…> давал балахоны, худо сшитые.< …> А чтобы при себе что-нибудь иметь – ничего уж не было! Огня в келье никогда не бывало. А послушание было такое, что я сам и полы мыл, и щепки собирал, и ложки мыл, и пищу варил; сами караулили по ночам, походим, да поклонов несколько земных и положим – помолимся. А всенощная продолжалась в Санаксаре семь часов». Основным правилом было отсечение своей воли. Настоятель не допускал у послушников слов «я не желаю, не хочу».

После трехлетней жизни в Санаксарском монастыре Феодор продолжил свое иноческое воспитание во Введенской Островской пустыни под руководством афонского постриженника старца Клеопы. Этот молитвенник длительно учился духовному деланию у преподобного Паисия (Величковского) и передал свой опыт ученику Феодору. Впоследствии по примеру наставника архимандрит Феофан будет управлять братией со всепрощающей любовью и кротостию, заботиться не столько об упражнении иноков в постах и трудах, сколько о водворении среди них смирения и миролюбия.

Получив опыт монашеского жития в Тисманском монастыре, в котором Феодор принял постриг с наречением имени Феофан, и в Молченской Софрониевой пустыни, иеродиакон Феофан в 1782 году был направлен в Александро-Невскую лавру трудиться канонархом и ключником. Завершил свое многолетнее обучение в школе послушания и терпения отец Феофан во время служения келейником у митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Гавриила. Владыка ценил в нем духовную опытность и знание иноческой жизни, всецело ему доверял и часто прибегал к его советам.

Осуществляемый иеромонахом Феофаном мудрый подбор кандидатур в настоятели терпящих бедствие монастырей из лиц, хотя и необразованных, но духовных, опытных в подвижнической жизни, и своевременное на них указание митрополиту Гавриилу по просьбе последнего, помогли возродить Валаамскую, Тихвинскую, Симонову (Московскую), Клопскую обитель.

Много келейнику Феофану в тот период пришлось пережить наветов со стороны клеветников. Вот как вспоминал об этом сам старец: «На меня много лгали Преосвященному. Однажды сказали, что вот Вы, Ваше Преосвященство, столов не делаете, а у Феофана каждый день столы, человек по десяти обедают. Преосвященный спрашивает меня: «Что это у тебя за столы?» «Да вот, для странных, – я отвечал, – которым не случится, где пообедать, я готовлю щи, горох и кашу». Так он служил, чем мог, ближним, тайно творя для них дела милосердия.

Видя в отце Феофане опытного духовного руководителя, митрополит Гавриил назначал его восстанавливать то один, то другой пришедший в упадок монастырь. И Господь не посрамил угодника Своего. Свет подвижнического жития архимандрита Феофана был настолько ярким, что в какой бы опустевшей и разоренной обители он ни служил настоятелем, к нему всегда начинала собираться братия. Так, например, было в Николо-Моденском монастыре, где игумен Феофан за малый срок с 1791 по 1793 год выстроил каменную колокольню и трапезную, ввел строгий порядок, завел чинное богослужение и увеличил число братии и богомольцев. Прежний настоятель потом сильно удивлялся, как всего за два года к архимандриту Феофану набралось 20 человек братии.

Так же было и в Кирилло-Новоезерской обители, на возрождение которой отец Феофан был отправлен в 1793 году. На момент его приезда в монастыре пребывало только двое пострижеников: «иеродиакон под запрещением и иеромонах в параличе». В обители не было пищи, здания рушились, царила полная скудость. За время тридцатишестилетнего управления архимандрита Феофана монастырь преобразился. Отец Феофан собрал многочисленную братию (80 человек), ввел общежитие, строгий чин богослужений, непрерывное чтение Псалтири, столповое пение, привлек богомольцев, обновил собор, построил почти заново две церкви, воздвиг колокольню, возвел двухэтажные здания келлий, окружил остров каменною с башнями оградой, соединил монастырь мостом с ближайшим островом.
Как же ему удавалось творить такие свершения? Что лежало в основе его подвигов, трудов и общения с братией? Смирение. Священное Писание говорит: «Сколько ты велик, столько смиряйся, и найдешь благодать у Господа» (Сир. 3, 18). Житие старца – подтверждение данных строк. Архимандрит Феофан и словом, и делом являл смирение. Он отмечал, что без смирения не обрести любви Божией: «Любовь же Божию приобрести, кроме смирения и смиренномудрия, невозможно. Постарайтесь научиться смирению и смиренномудрию; а от кого научиться сему мудрому художеству? От самого Спасителя». Любимым изречением, которое часто повторял подвижник, были слова Спасителя: «Научитесь от Меня, ибо я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11, 29).

Поучая духовных чад, особенно настаивал он на необходимости снискания ими этой великой добродетели. Отец Феофан неоднократно подчеркивал, что подвиг состоит не в одном посте, молитве, поклонах, послушании, но в смирении, в том, чтобы против страстей всегда и всюду подвизаться. «Надобно смиряться, терпеть, иметь послушание, вот чего потребуется. Скорбное слово претерпишь – вот и вериги твои», – писал он. «Жизнь духовная должна быть проста, чистосердечна, кротка, благопокорлива, а паче смиренна», – учил ищущих спасения старец.

В беседах с инокинями Горицкого Воскресенского монастыря, благочинным которого он являлся, архимандрит Феофан предостерегал от излишнего увлечения внешними подвигами. Он говорил, что Господь не требует от человека подвигов выше сил, и отмечал необходимость разумного подхода к аскетическому деланию, с учетом крепости, здравия и прежних привычек подвизающегося.

Наставления старца были простыми и кроткими. Смиренный подвижник предлагал свои поучения в таком виде, как будто сам учился у слушателей, а не учил их. Заметив недостаток инока, игумен не обличал его в лицо, а говорил о нем в виде общего назидания братии.

Архимандрит Феофан во всем был примером для окружающих. Он не пропускал ни одной службы, исполнял с братиею все послушания, работал на полях, носил самую бедную одежду, не имел своего имущества. С одинаковой любовью он принимал каждого, кто хотел послушать его душеполезных наставлений. Если приезжие желали, то он по глубокому своему смирению сам по их зову приходил к ним в гостиницу. Каждого своего посетителя старец почтительно провожал до крыльца.

Итак, подобно святым отцам и древним подвижникам, архимандрит Феофан основой подвига считал смирение. «Смирение есть без труда спасение», – говорил он. Подвижник отмечал, что кротость и смирение есть проявление христианской любви, к стяжанию которой надлежит стремиться каждому.

Дорогие читатели, подвизаясь ныне ради Бога, постараемся и мы, по примеру архимандрита Феофана, смиренно поступать и мыслить, с любовью и кротостью обращаться друг с другом, помня, что «велико могущество Господа, и Он смиренными прославляется» (Сир. 3, 19–20).

В  день памяти великомученика Георгия Победоносца вспомним о существовавшей некогда на территории Череповецкой епархии Вадбольской Георгиевской (Егорьевой) мужской пустыни.

Георгиевская пустынь находилась в заболоченном междуречье реки Андоги и её левого притока Иштомы (ныне — село Георгиевское Белозерского района). Называлась она так по главному храму обители, освященному в честь великомученика Георгия Победоносца.

Мало сведений сохранилось об этой древней обители. Одному Богу ведомы труды и подвиги насельников монастыря.

Обратимся к страницам ее истории. После того, как в 1389 году почил последний самостоятельный белозерский князь Юрий (Георгий), Белозерское княжество распалось на несколько мелких княжеств. Младшему сыну Юрия Белозерского — Андрею досталась Вадбольская волость. Именно при нем, в начале XV века, как считают исследователи, был основан монастырь.

Вадбольская Егорьева пустынь была то самостоятельной, то приписной. Согласно документам в 1613 году она являлась самостоятельной обителью, а в 1663 году уже принадлежала Кирилло-Белозерскому монастырю.

Монастырь был бедным, малонаселенным, располагался в местности лесистой, со всех сторон окруженной болотами. Он был упразднен еще до секуляризационной реформы 1764 года. В переписных книгах конца XVII века Георгиевская и Николаевская церкви на Старом погосте в Вадбольской волости записаны уже приходскими.

В переписной книге церквей (ок. 1665 года) о приходе сказано:
«Церковь великомученика Георгия, другая святого Николая Чюдотворца в Белозерском уезде, в Вадбалской волости, в Старом погосте. Служат попы Роман Малахиив да Клементей Григорьив; у Романа детей нет, а у Клементья 2 сына, Дорофий, Михаил; грамоте оба учены. В приходе, по их скаске, 100 дворов».

Приход был крепким, просуществовал несколько веков, до 30-х годов XX века.
Стараниями прихожан на месте монастыря в 1770 году была построена каменная Георгиевская Вадбольская церковь с колокольней. Она имела три престола: великомученика Георгия Победоносца — главный; мучеников Флора и Лавра; святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, Чудотворца.

Приход располагался при проселочной дороге, от большой дороги в 50 верстах, а от города в 70 верстах.
Основными прихожанами являлись крестьяне, которые в зимнее время занимались бревенной вывозкой на разных купцов, а летом хлебопашеством.

В XIX веке приход состоял из 29 деревень, 138 дворов. Ближайшим селением при церкви являлось село Георгиевское.

Георгиевская Вадбольская церковь была закрыта во время гонений советской власти на верующих в 1932 году.
Последний священник, служивший в ней с 1912 года до закрытия храма, Виноградов Василий Лукианович, был расстрелян 21 сентября 1937 года.

В настоящее время ни Георгиевского монастыря, ни великолепной каменной церкви с колокольней уже не существует, но память о них по-прежнему жива… На месте разрушенного храма установлен Поклонный крест, к которому люди и ныне, как в былые времена в Георгиевский храм, приходят для молитвы к Богу.